Бурно М.Е. О новой психотерапии в России и в мире
Доктор медицинских наук, профессор, вице-президент Лиги, Почётный председатель Комитета направлений и методов (модальностей) ОППЛ М. Е. Бурно
О новой психотерапии в России и в мире (приветствие-размышление). К Девятому Всемирному конгрессу по психотерапии «Дети. Общество. Будущее — Планета психотерапии» в Москве (26-29 июня 2020)
Грядущее устройство жизни на Земле, как принято сейчас думать, — не совершенствование прежних общественных устройств, а нечто небывало новое. Как скажется (и уже сказывается) это небывало новое в психотерапии?
Прежде всего, сказывается это в том, что психотерапевтическая помощь становится насущной не только для душевно нездоровых людей, но и для многих, многих здоровых людей с нарастающей тревожной напряжённостью в душе. Напряжённостью от неопределённости нашего завтрашнего существования в загрязняющейся и разрушающейся от разных причин атмосфере, среди бочек с ядерным порохом, среди наводнений и горящих лесов, среди зловеще зацветающих глубокой осенью жёлтых одуванчиков в средней полосе. Эти здоровые тревожные люди (с субклиническими, ещё не патологическими) расстройствами (в том числе вегетативными, функционально-психосоматическими) нуждаются не в лечении в строгом смысле, а в том, чтобы психотерапевтически поспособствовать их целостному здоровому развитию (В.В. Макаров), помогающему приспособиться к новой затруднённой жизни. Это не психологическая работа (работа психологов), поскольку эти люди страдают целостно, субклинически-организмически. Сегодняшних дипломированных психотерапевтов на такое громадное количество людей , нуждающихся в психотерапии, никак не хватит. Да и психотерапия здесь должна быть другой, нежели прежняя. Серьёзно-тревожные социологические показатели количества «испытывающих постоянный страх» (например, 42 % — данные социологов Левада-центра, 29 октября 2019 г.) можно считать и сильно преувеличенными по разным причинам. Однако мы сами знаем «по жизни», из повседневного общения с разными людьми, что в тревожной растерянности-неопределённости (часто вместе с функциональными психосоматическими сбоями в организме) пребывают очень многие.
Поясню, уточню, почему всё же с этими здоровыми тревожными людьми (в том числе, страдающими субклинически-организмически) необходима не психологическая, а особая психотерапевтическая работа.
Во-первых, потому, что субклинические психосоматические расстройства — дело психотерапевта с достаточным клиническим опытом. Субклиника может оказаться клиникой.
Во-вторых, главное. Психотерапевт, в отличие от психолога (даже медицинского (клинического)) вообще воспринимает того, кому помогает (даже здорового), организмически. Что это значит? Воспринимает состояние всего организма человека как природную основу его душевного переживания. И в том смысле, что каждый из нас и душевно отвечает на внешние (в том числе, психические) воздействия природно по-своему — сообразно особенностям своей природы, организма. А это не теоретически-психологическое дело. Это естественно-научный подход, клиническое мироощущение. Это всё необходимо естественно-научно прочувствовать.Человек замкнуто-углублённого склада (со здорово-аутистической природой характера) отвечает на ту же вредность (в том числе, психическую) порою разительно иначе, нежели человек синтонной (сангвинической) природы характера. И предрасположен к иным психосоматическим расстройствам (если предрасположен), нежели сангвиник. Этот естественно-научный подход (клиницизм) даёт возможность разбираться в людях трезво, целостно, по-земному, а не в духе разнообразных изначально психологических концепций. Предполагать, кому какой психотерапевтический подход, метод сможет помочь — по природе его. Подробнее — далее.
Природа Человечества, как мне естественно-научно представляется, стихийно борется в наше время за своё, наше выживание. Борется резким увеличением количества тревожно-депрессивных расстройств (в широком понимании), дабы тревогами, страхами встряхнуть детскую безответственность многих землян, живущих сегодняшним днём. Природа Человечества борется, приспосабливается и в том отношении, что открывает в душах многих наших по-умному переживающих, размышляющих собратьях живой интерес к психотерапии, стремление (подспудное или осознанное) по-своему, в духе своей профессии психотерапевтически помогать себе и другим страдающим, растерявшимся «детям Солнца» (Тимирязев, Горький). А Солнце обжигает нас и земную природу сквозь попорченную человеком атмосферу. «По всему земному шару стремительно тают ледники», в атмосферу выбрасываются «гигантские объёмы СО2 и других газов» (Рамсторф Ш., Шельнхубер Х.Й. Глобальное изменение климата: диагноз, прогноз, терапия / Пер. с нем. Д.К. Трубникова. — М.: ОГИ, 2009. — 272 с.) Дело Новой психотерапии — помочь людям, по возможности, одухотворённо, приспособиться к новому трудному миру. Понятно, что говорю «природа борется» и т.п. в том смысле, как говорим «организм (природа) борется с инфекцией» и т.п.
Так вот. Эти помогающие здоровым тревожно-растерявшимся страдальцам неравнодушные психотерапевты из разных профессий, без государственных врачебных или университетских психологических дипломов (в нашей стране), — кто они? Они — педагоги, философы, художники, писатели, музыканты, искусствоведы, биологи, геологи, инженеры, физики, химики, лингвисты, социологи, математики и другие интеллигенты, помогающие найти себя в жизни растерявшемуся тревожному человеку. Они уже более или менее способны вершить своё благородное любимое дело — психотерапию здоровых, благодаря Общероссийской профессиональной психотерапевтической лиге и Национальной саморегулируемой организации «Союз психотерапевтов и психологов». Там они получают современную (в том числе, клиническую, «организмическую») подготовку для оказания помощи при субклинических расстройствах, помощь в пределах своего (нередко авторского) метода (модальности). И помогают за умеренную плату.
Психотерапевт-физик чаще глубже поймёт близкого его складу физика с личностным неуютом, напряжённостью. И т.д.
Президент упомянутых общественных организаций профессор Виктор Викторович Макаров(в сущности, создавший эти крупные организации), предвидя будущее психотерапии, уже в начале 90-х годов прошлого века организовал обучение разнообразной психотерапии (конференции, декадники) для всех, серьёзно желающих этого, в пригородах Красноярска и на Енисейском теплоходе среди сибирской природы, на циклах повышения квалификации в Красноярской государственной медицинской академии. К началу XX века, с переездом профессора Макарова в Москву, психотерапевтические декадники (в которых сам я много раз участвовал как преподаватель) распространились по всей стране. Профессор Макаров был уже тогда заведующим нашей государственной психотерапевтической кафедры (Российская медицинская академия непрерывного профессионального образования). В работе «Новая школа российской психотерапии» (Профессиональная психотерапевтическая газета (ППГ), 2019, № 3) Виктор Викторович Макаров, рассказывая историю становления Новой психотерапии, называет среди немногих «основных лидеров свободной московской психотерапии первой половины девяностых годов прошлого века» инженера, математика, педагога, физика, философа, искусствоведа, лингвиста. «Свободная московская психотерапия» вовсе не принадлежала ни к медицине, ни к психологии» (с. 47).
Т.о., Новая школа российской психотерапии (В.В. Макаров) включает в себя клиническую классическую психотерапию, традиционную для России, и особую психотерапию здоровых людей с душевными (субклиническими) трудностями. Последнюю применяют, главным образом, не врачи и не медицинские психологи, а образованные люди иных профессий.
Происходит это в соответствии с известной Страсбургской декларацией (1990 г.), в которой психотерапия определяется как «особая дисциплина из области гуманитарных наук, занятие которой представляет собой свободную и независимую профессию». При этом «психотерапевтическое образование требует высокого уровня теоретической и клинической подготовленности». Терапевтические методы разнообразны. Изучается при обучении какой-либо психотерапевтический метод и «одновременно приобретается широкое представление о других методах». Необходима «широкая предварительная подготовка, в частности, в области гуманитарных и общественных наук».
Страсбургскую декларацию, с глубоким созвучием с нею, понимаю, может быть, по-своему (или допонимаю) следующим образом. Это — новая психотерапевтическая помощь духовной культурой с содержательным чувством-пониманием Культуры не (не только) Культурой вообще, но и Культурой, порождаемой и управляемой в своих особенностях, в серьёзной мере, Природой, природными характерами людей, здоровых и больных («клиническая подготовленность»). То есть речь идёт о терапии духовной культурой, проникнутой природой характеров, душевных расстройств (клиницизмом). Стало быть, это и не медицина в сегодняшнем смысле, и не психология. Практические врачи и психологи в наше время часто не так уж наполнены, живут духовной культурой. Смею судить об этом как преподаватель психотерапии с полувековым стажем.
Наши новые психотерапевты, как и психотерапевты в некоторых других странах, помогают людям с душевными трудностями нескончаемым множеством методов (модальностей).
Немало лет уже в праздничных объёмных пособиях к ежеосенним международным московским конгрессам Лиги — половодье аннотаций по разнообразным модальностям (методам) новых психотерапевтов. Иной психотерапевт-скептик глянет и скажет: «Вакханалия! Зачем столько методов, методик психотерапии, притом малопонятных в этих аннотациях, — от философов, физиков, социологов, даже профессоров и доцентов МГУ?» И, в самом деле, — зачем? А затем, что страдающие люди (а среди них — особенно сложные душой) нередко тянутся именно к своей, отвечающей особенностям их души, психотерапии, которой нет в арсенале психотерапевта прежних времён. Эта сложная небывалая психотерапия тоже самая разная, как и сами новые психотерапевты и те люди, которым они помогают. Например, нуждающихся в своей психотерапевтической помощи здоровых замкнуто-углублённых людей (аутистически-символического склада), предрасположенных к своим тревогам и страхам, столько разных! Каждый из них нередко избирательно восприимчив только к той модальности (например, психоаналитической), которая созвучна природе его души, его профессии. Без этого клиницизма невозможно понять-прочувствовать личностно разных здоровых замкнуто-углублённых людей (со здоровой аутистической душевной структурой). Невозможно утончённо осмыслить, понять, почему аутистический Адлер не согласился с аутистическим Фрейдом и т.п. Если личностная почва с синтонными или реалистическими психастеническими особенностями (тревожно-сомневающийся характер), то будут помогать совсем другие, клинически-классические, психотерапевтические приёмы. И т.д. Так естественно-научный (в данном случае — природно-характерологический) подход, клиницизм, объединяет, классифицирует, в сущности, все психотерапевтические концепции, воздействия, исходя из чувства-понимания определённого природного «рисунка» души психотерапевта, пациента — основы каждой из этих концепций, каждого психотерапевтического воздействия.
В то же время и сама по себе, самостоятельно, развивается концептуально-психологическая психотерапия психологов (или врачей с психологическим складом мышления). Например, психоанализ, экзистенциально-гуманистическая психотерапия. У нас в России это, к примеру, одухотворённо-концептуальная Понимающая психотерапия Фёдора Ефимовича Василюка (2007).
Психология как теоретическая наука и практика специалистов с врождённым чувством изначальности духа (не природы) живет-развивается вне естественно-научной классической характерологии и психопатологии клиницистов. Классических клиницистов — Корсакова, Э. Блейлера, Э. Кречмера, Ганнушкина, Консторума и им подобных. А Страсбургская декларация, повторю, утверждает, что новый психотерапевт самостоятельной специальности должен иметь серьёзную клиническую подготовку («высокий уровень клинической подготовленности»), знать свой метод и в общих чертах представлять себе другие основные психотерапевтические методы («широкое представление о других методах»). Последнее, думается мне, важно и предусмотрено для того, чтобы в случае неудачи (или ещё до начала работы) посоветовать человеку другой метод, который мог бы ему помочь. Полагаю, что именно подготовка в духе клиницизма (естественно-научное изучение различных клинических картин с разнообразной характерологической почвой в их основе) поможет новому психотерапевту, исходя из личностной (характерологической) почвы, обнаружить, почувствовать индивидуальность организмически (природно, естественно-научно, целостно-клинически). Обнаружить природный характер, полнокровную индивидуальность более заметно, отчётливо, с подспудным тяготением к своей особенной (быть может, неожиданной (по форме и содержанию)) психотерапевтической помощи, сложной или простой. В природном характере, как и в клинической картине, уже, как известно со времён Гиппократа, таится рисунок стихийной попытки природы защищаться так или иначе от нагрянувшей вредности. Понятно, что с этим приобретённым клиническим опытом у нового психотерапевта меньше неудач, осложнений в работе с личностно (характерологически) разными людьми: ведь психотерапия — работа с конкретной личностью. Меньше казусов со здоровыми, которые только кажутся здоровыми. Больше потребности консультироваться с клиницистами по поводу того или другого случая. Кстати, убеждён, что только врач может применять психотерапевтические приёмы, вызывающие изменение сознания. Это не только гипнотизация. Здесь нередки осложнения. И только врач-психиатр может быть ведущим, ответственным в оказании психотерапевтической помощи детям.
Понимаю, что развитие благородного дела новой психотерапии находится ещё в начале (особенно в овладении новых психотерапевтов клиницизмом). Но остов здания уже стоит и здание строится, всё в лесах, уже есть хорошие плоды. Вижу, как бы сам сейчас участвовал в преподавании основ одухотворённого клиницизма новым психотерапевтам, если б мог.
Основательная «страсбургская» гуманитарная подготовка психотерапевта ярко обнаруживается, например, в проникнутых духовной культурой, преломлённой клиницизмом, работах наших психотерапевтов в журнале «Психотерапия» (2019). См., прежде всего, статьи Татьяны Евгеньевны Гоголевич (№№ 6,8), Ольги Борисовны Левковской (№ 1), Валерия Витальевича Васильева ( №3), Юлии Валерьевны Поздняковой (№ 1)), Кирилла Евгеньевича Горелова (№ 5). См. также работу Людмилы Васильевны Махновской в «Независимом психиатрическом журнале» (2017, III, в разделе «XXII Консторумские чтения»).
Думается, то, о чём пишу, понятно особенно в России, где великие писатели (Достоевский, Толстой, Чехов) были в то же время и глубокими психотерапевтами, клиницистами по своей природе.
Естественно-научное мироощущение (в том числе, клиницизм), традиционное для России, как земное всечеловеческое мироощущение (охватывает в разных странах (где больше, где меньше) больных и здоровых), по-моему, по необходимости, выплывает сегодня на авансцену спасения жизни на Земле. При этом даже теоретик, логик, директор Института философии РАН Андрей Вадимович Смирнов в своём интервью отмечает следующее. «Категория всечеловеческого предполагает не распространение одной модели на всех, а собирание разных моделей под одной крышей» (Всечеловеческое нам не чуждо / «Московский комсомолец», 28 ноября 2019 г., с.7; см также: Смирнов А.В. Всечеловеческое vs. общечеловеческое. — М.: ООО «Садра»: Издательский Дом ЯСК, 2019. — 216 с.). Но что есть эта «крыша»? По-моему, эта «крыша», объединяющая модели и, в серьёзной мере, порождающая их, как разные цветы смирновского «букета», есть Природа. И прежде всего, природа человеческих характеров. «Без уважительного полнокровно-реалистического понимания природных характеров (в том числе, характеров национальных), характерологических переживаний, желаний, раздумий, свойственных природе чиновников, учёных, предпринимателей, военных, врачей, инженеров, рабочих и т.д., без понимания-чувствования существа духовности (в т.ч. «светской духовности» (В.В. Макаров)), нравственности, справедливости, толерантности, без понимания, чувствования природной надхарактерологической предрасположенности к добру и злу и ещё многого трудного — возможно ли выжить пошатнувшемуся Человечеству. Цель Новой массовой психотерапии — помочь растерявшимся, тревожным людям, по возможности, стать целительно одухотворёнными собою для терпеливого посильного лечения своих ран, ран своей страны и всего Человечества. Жить так, чтобы с одухотворённостью служить по-своему природе и обществу, дабы продержаться в нашей трудной жизни и чтобы была она посветлее.
Общечеловеческие модели — это теоретическое, аутистическое, концептуальное, прагматическое, а Всечеловеческое — это разнообразные модели (концепции) на основе («под одной крышей») естественно-научного мироощущения. Культура, говоря по-земному, — не изначально духовное, не «голый» менталитет, а духовная особенность, порождаемая и управляемая, в серьёзной мере, природой.
Новая российская психотерапия не утешает страдающего, а помогает ему стать собою в своём страдании и обрести в психотерапевтических занятиях «гармонию с собой и с миром», «состояние счастья» (Макаров В.В. (ППГ, 2019, № 3, с. 46). Называю то же самое другими словами: обрести пожизненное содержательное творческое вдохновение, в котором Любовь, Смысл. И, значит, содержательно светло в душе. «Любовь» вижу здесь и в узком, и в самом широком понимании — как сердечное отношение к обычным (не безнравственным) людям с поиском в них хорошего.
Психотерапевт не призывает уйти с работы или из семьи, вообще к каким-то личным решительным (тем более, агрессивным) действиям. Он, прежде всего, обычно внешне малозаметно, не назойливо, заботится о духовном развитии того, кому помогает, о его поисках главного смысла своего существования (творчество, воспитание детей и т.д.), дабы потом дефензивному человеку не казнить себя самого за дурные поступки. Тут, конечно же, всё жизненно сложно, по обстоятельствам, каждый из нас сам решает, как ему поступить. Но в любом случае поможет изучение, более глубокое понимание людей и себя (психотерапевтическая характерология), посильное собственное стремление быть самому жизненным психотерапевтом по отношению к близким и не близким людям. Меньше агрессивности, больше постижения житейской мудрости: что от меня зависит, а что не зависит. Порою остаётся одухотворённо приспособиться к трудностям во имя главного для себя. Пусть в этом главном будет побольше доброжелательности к людям и природе.
Может ли всё это помочь нашему выживанию? Да, может. Когда президент Макаров в другой работе, в том же упомянутом выше издании, пишет, что Новая психотерапия России способна послужить не только человеку, семье, обществу, но «даже грядущим поколениям» (с. 44), — для меня это не утопия, а желанная реальность.
«Психотерапия — часть современной культуры и практическая философия жизни. Клиническая часть Новой школы развивается в медицине, психиатрии. Профессионалы новой школы работают с человеком, семьёй, группой, обществом в целом, причём занимаются как лечением, так и развитием человека, семьи, группы, общества в целом. А ещё психотерапия располагает пониманием, что для развития и даже просто для выживания всего человечества нам важен тренд движения от человека разумного к человеку духовному. Видите, что творит человек разумный — разрушает планету. Девиз нашей Общероссийской профессиональной психотерапевтической лиги — «Abhominesapientisadhominemspiritualium» («От человека разумного — к человеку духовному»). Духовный интеллект мы называем мудростью» (Макаров В.В. ППГ. 2019, № 3, сс.45-47).
Это то, что считаю очень важным для понимания Новой школы российской психотерапии.
Кто будет стоять в мире во главе Новой психотерапии, Психотерапии как самостоятельной специальности, профессии? Профессии, близкой к медицине и клинической своей частью присутствующей в медицине, но, в целом, самостоятельной? По-моему, это должен быть мудрый, духовный (в широком понимании) человек с глубокой естественно-научной и гуманитарной подготовкой. Потому что ни одна психологическая, теоретическая в своей структуре теория, концепция, как это справедливо считается сегодня, не может быть единственно истинной, спасительной для Человечества. Спасительным, когда мы не так далеко от края пропасти, может быть не теоретическое, концептуальное, а трезвое, мудрое, естественно-научное, сердечное мироощущение-мировоззрение. Мировоззрение, опирающееся прежде всего на факт разнообразной природы людей, на факт определённой, естественно-научно познаваемой природной предрасположенности к Добру и Злу, на «безжалостные» и «добрые» законы природы, на космическую, земную, общественно-природную реальность нашей жизни. А это — естественно-научное, (по-своему, философское) мироощущение-мировоззрение, мироощущение, в частности, клинициста. Оно ограничено своим земным (не религиозным) полётом, но ведь мы говорим о спасении, о сбережении живых землян, сегодняшних и будущих.
Каково место российской новой психотерапии (Новой школы российской психотерапии) в сегодняшнем преображении Психотерапии Земли? Думается мне, что это место — объединяющая, обобщающая сила нашей психотерапии.
Научная Россия (в том числе, психиатрическая, психотерапевтическая) всегда была склонна, в отличие от Запада и Востока, к одухотворённому естественно-научному подходу (естественно-научному материализму), который существенно отличается от воинствующего диалектического материализма Маркса и Ленина. Отличается, прежде всего, отсутствием этой воинственности-агрессивности, отсутствием убеждённости лишь в собственной исключительной правоте. Допускались в преобладающей научно-естественной российской науке и другие подходы. Это вообще живёт в исконной природе души российской интеллигенции. И сегодня мы, повторю, наряду с духовностью религиозной признаём «светскую духовность» (В.В. Макаров). В этом серьёзном уважении к разным подходам, мироощущениям «обобщающая» сила России, великой российской культуры. Каждый нравственный своим содержанием подход, конечно же, имеет свою правду-силу, но для сегодняшней Психотерапии Земли необходима особая сила — объединяющая, обобщающая, известная ещё со времён первых работ (XIX век) о «Русской идее». Западные интеллектуалы в старину часто не понимали, не чувствовали бесценность углублённых нравственных тревожных размышлений-переживаний русского интеллигента, но он по природе своего душевного устройства их понимал.
«Русская идея» живёт и сегодня в традиционной для России Клинической классической психотерапии, глубоко наметившейся ещё у Гиппократа и Аристотеля в противовес Платону. В наше время естественно-научная, Клиническая классическая психотерапия, в основном, присуща России. У неё глубокие корни — корни самобытной русской культуры. Наша психотерапия была естественно-научной, одухотворённо-материалистической задолго до советской жизни. Подробности об этом — в Библиографическом указателе: Невский В.А.. Федотов Д.Д. Отечественная невропатология и психиатрия XVIII и первой половины XIX века (1700-1860 гг.) — М.: Всероссийское научное медицинское общество невропатологов и психиатров, 1964. — 256с.). В Указателе собраны и философские, психологические работы, имеющие отношение к психотерапии. См., прежде всего, докторскую диссертацию Николая Владимировича Иванова «Возникновение и развитие отечественной психотерапии». — М., 1954. И другие работы Н.В. Иванова.
Думается мне на старости лет, что в наше хронически тяжёлое время реалистической (дабы выжить) психотерапии мотивы естественно-научной отечественной Клинической классической психотерапии всё более станут проникать в различные концептуальные психотерапевтические методы (модальности) в помощи здоровым людям. Возможно, впоследствии это будет происходить и в мировой психотерапии.
Лечебные методы будут смягчаться в методы развития. Пример этого — наша Терапия творческим самовыражением, смягчающаяся в Характерологическую креатологию (ХК). ХК, например, благодаря Григорию Юрьевичу Канаршу, как бы просачивается в философию, социальные науки, уже психотерапевтически (в широком понимании), по-своему, участвуя в сегодняшней нашей жизни, помогая ей (Канарш Г.Ю. Справедливость, демократия, капитализм. Пути модернизации России в XXI веке. — М.: ЛЕНАНД, 2020. — 304 с.).
Каждый народ должен выживать со своей национальной психотерапией. У каждого народа свои особенности характера, душевных расстройств и соответственно свои особенности личностной психотерапии. Как и особенности своих народных сказок. «Как ни тепло чужое море, / Как ни красна чужая даль / Не ей поправить наше горе, / Размыкать русскую печаль!» (Некрасов). Глобализация психотерапии есть её дифференциальная интеграция. Вплоть до национальных оттенков психотерапии народов России. Объединяет нас с психотерапевтами других стран Нравственность-Доброта, Духовная трезвость. Земное, углублённое, реалистическое нравственное переживание, сгущено в известных миру великих произведениях русской культуры, в неповторимом образе самоотверженной дефензивной русской интеллигенции, страдающей за униженных и оскорблённых. Эта особенность была присуща и старой российской психиатрической психотерапевтической интеллигенции (Корсаков, Ганнушкин, Яроцкий, Консторум). Она (эта особенность) не может не отражаться в сегодняшних и завтрашних лучших наших психотерапевтах, способных объединять своим живым переживанием потомственного «раненого целителя» психотерапевтов мира. Подобно тому как русская реалистическая психологическая тревожно-сомневающаяся проза золотого века объединяет мировую психологическую прозу, когда в прозе других народов появляются мотивы из Достоевского, Толстого, Чехова.
Россия есть Россия. У цивилизации загадочные отношения с духовной культурой. Русская психологическая проза, живопись, музыка прошлого века — проза Михаила Булгакова, Андрея Платонова, Александра Солженицына, Валентина Распутина, живопись Аркадия Пластова, Юрия Пименова, Виктора Попкова, Сергея Куприянова, музыка Дмитрия Шостаковича, Альфреда Шнитке, Родиона Щедрина, Валерия Гаврилина в сравнительно недавнее время — создавались в условиях слаборазвитой, в сравнении с Западом, цивилизации. А высокая, развитая одухотворённая психотерапия есть часть духовной культуры. Помнится, в трудное, даже с едой, время (самое начало 90-х годов прошлого века) был зимой в командировке с лекциями в Перми. Там психотерапевт Владимир Георгиевич Рюмин занимался с пациентами вокалотерапией по своему методу — и как одухотворённо они пели в той холодной комнате.
Если будущий управляющий Человечеством Международный трезвый нравственный комитет, в котором один из основных кабинетов принадлежит Психотерапии, не направит умело современную ему Технику (Искусственный интеллект) к Добру, внимательно прислушиваясь к понимающему, как никто, разных людей мудрому, духовному, естественно-научному Психотерапевту, если не спрячет уничтожающее жизнь оружие под надёжный замок или не истребит его, Человечеству не удастся долго пожить.
Трезво понимаю, что отношение наших чиновников к слабым людям — нередко мало психотерапевтическое. Когда например, в поликлинических документах рядом со словом «профессия» стоит безликое, нечуткое «пенсионер» и не известно медикам, что ты делал в своей жизни…И всё-таки реалистически верю в нашу российскую сердечность, особенно в нашу интеллигенцию с её углублённой духовностью, в хранящиеся в ней психотерапевтические силы.
Несколько слов в заключение о Новой психотерапии, готовой способствовать наступлению возможного более спокойного и светлого будущего на Земле.
Великий Искусственный интеллект уже помогает хирургу, усиливая точность хирургических операций, но он не сможет существенно помочь психотерапевту. Психотерапевт, при всём своём высоком профессионализме, обширной образованности, помогает человеку, главным образом, своей бесценно преломляющей профессионализм, образованность неповторимой духовной живой творческой индивидуальностью. Доброй интуитивной личностью, обретающей в постоянных занятиях своим делом психотерапевтический опыт. Сперва чувствуешь человека хранящееся в тебе дарвиновской эволюцией всего живого, а потом уже кое-как способен этого человека себе объяснить. У Робота нет этих миллиардов лет эволюции.
Эта интуитивная личностная неповторимость психотерапевта, только она, в сущности, и может оживить другую, депрессивно-потускневшую, проникнутую рассыпающей душу тревожностью, индивидуальность того, кому помогаем. Этот целительный процесс (помогающий сделаться снова целым, самим собою) и есть специфическое, неповторимое, психотерапевтическое. То, без чего нет подлинной психотерапии. Это, в своей рабочей насыщенности, и делает психотерапию самостоятельной уникальной профессией. Конечно же, при условии профессионализма и образованности (Бурно М.Е. Клиническая психотерапия, 2006, с. 685; о существе психотерапевтического клиницизма — сс. 425-437; Бурно М.Е. О характерах людей (Психотерапевтическая книга), 2019, с. 497).
В Новой российской психотерапии непременно будут врачующе разрастаться для укрепления полнокровной духовной самостоятельности того, кому помогаем, темы Добра, любви к родной болеющей природе с заботой-помощью о ней, к прошлому своей страны в сравнении с современностью. Это — и народное творчество, обряды, цари, страдания простых людей, жизнь интеллигенции, великий язык в произведениях истинных писателей, родная живопись, музыка, философия.
И ещё одна важная тема: как могу я по-своему, посильно, препятствовать самовыражению неистребимого природного Зла.
Новый психотерапевт, возможно, сможет научить того, кому помогает, элементарно помогать в указанном выше духе другим здоровым людям с их душевной неустроенностью, напряжённостью.
Так понимаю-чувствую, как могу, Новую российскую психотерапию в Новой мировой психотерапии.
Согласятся со мною или нет, но иного выхода для Психотерапии в сегодняшней России, в сегодняшнем мире не вижу.
Подробности и уточнения — в других моих работах.
Приветствую всей душой Девятый Всемирный конгресс по психотерапии в Москве.
